Елена Богданова: ИСТОРИЯ.DOC / Версии
Предваряя научно-творческую конференцию «Голоса истории: современная историческая драматургия» и лаборатория исторической драматургии ИСТОРИЯ.DOC литсотрудники фонда «Культурная политика» решили дать слово нашим лауреатам и участникам проекта, поместив их в КРАСНЫЙ РЯД РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ
Революционные и постреволюционные страницы русской истории изобилуют вопросами, на которые до сих пор нет беспристрастного взвешенного ответа. Один из них – что такое ЧК и каков генезис чекистов? В отечественной публицистике есть две основные версии.
Первая: чекисты - это порожденные революцией мрачные нелюди, которые без конца пытали и убивали людей в инквизиторских застенках. Цитирую Евгению Альбац: «По всей стране чекисты без суда и следствия пытали, насиловали гимназисток и барышень, убивали родителей на глазах детей, сажали на кол, били железной перчаткой…». Эта версия кажется мне странной. В тех суровых исторических обстоятельствах (гражданская война, контрреволюционные восстания) у чекистов «по всей стране» едва ли было время заниматься гимназистками. Заметим, что в обязанности ЧК вменялась и борьба с разгулом бандитизма, и велась она целенаправленно и вполне успешно. В конце концов, почитаем очевидцев из числа антисоветчиков (например, «Молодежь и ГПУ» Бориса Солоневича). Подвалы ЧК описываются без особого тепла, но эпизодов об инквизиторских пытках я не нашла.
Драму Елены Богдановой "Красная полынья" читаю студенты Новосибирского театрального института, курс Сергея Афанасьева.
Версия №2: «Рыцари без страха и упрёка - верные товарищи чекисты!». Самоотверженные пуритане с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками. К сожалению, исторические факты также не дают поверить в эту версию. Едва ли кто-то из чекистов сохранил чистые руки в той действительности. Было опьянение кровью, властью, бесконтрольностью. Были помешательства, алкоголь и кокаин, и много всего… Словом, чекисты были всего лишь людьми, пусть и «особого склада».
Моей задачей было показать эволюцию такого человека, женщины. Для чистоты опыта - женщины без явных садистских патологий, из просвещенной дворянской семьи. Вряд ли я в пьесе полно ответила на вопрос, поставленный мной вначале (кто такой чекист?), но я попыталась сделать это беспристрастно. Замечу, что «беспристрастно» - не означает «бесстрастно». Мне очень нравится институтка Верочка из первой сцены, на меня навевает легкий ужас майор Брауде из четвертой сцены. И все же частично я ответила на вопрос о том, кто породил майора Брауде. Не только и не столько Октябрьская революция. Большой ли выбор был у юной барышни, которую вытолкнули из благородного общества с клеймом «за антиправительственную направленность»? Приходится признать, что на рубеже IX-XX веков царская Россия старательно воспитывала врагов, умных, смелых и опасных.
И еще один вопрос, интересовавший меня: почему самые пламенные из «рыцарей-чекистов» были безжалостно репрессированы той самой системой, которая и сделала из них героев? Почему эти подвижники идеи оказались востребованными на недолгий срок? Этот вопрос тесно связан и с другим, риторическим и затертым на дебатах: почему аппарат почти любой власти в России так неизбежно ржавеет из-за бюрократии, кумовства, мздоимства и фальшивых лозунгов? И на этот вопрос у драматурга вряд ли найдутся ответы.