"Волки и овцы" в Театре на Малой Ордынке
Посмотреть спектакль «Волки и овцы» А.Н. Островского в Театр на Малой Ордынке меня пригласила художник по костюмам Полина Харитонова, которую не просто знаю по одной её работе в ЦДР, но и люблю. Люблю с ней разговоры разговаривать. Полина – из умных художников и умных женщин. И здесь она снова продемонстрировала свой вкус, создав костюмы, отвечающие замыслу режиссера Антона Непомнящего.
А поскольку замысел – дело важное, дающее всему делу ход, то художник его элегантно подхватила. Вся штука в том, что у режиссера «волки» и «овцы» совсем не оппозиционны друг другу. Нет тут дуэли между слабостью и силой, между беззащитной скромностью и наглой властью. А потому персонажи-герои художником не расцвечены: черно-серые тона доминируют в костюмах первого действия, и светлые, белые – во втором. Изящная стилизация под «исторический крой» актерам очень удобна – особенно в женских костюмах. Актрисам Анне Большовой (Мурзавецкая), Юлии Головиной (Глафира), Веронике Лысаковой (Купавина) и Галине Коньшиной (Анфуса Тихоновна) костюмы уж точно помогают создавать своих героинь. Жаль только, что сценографа в спектакле как бы и нет – очень, очень скромным и даже бедным выглядит сценическое пространство…Как и простенько пространственное мышление : справа – «место действия» у Мурзавецкой, слева – у Купавиной.
фото 1. засл. арт. РФ Анна Большова в роли Мурзавецкой
Я не могу сказать, что Антон Непомнящий премьерствует тут в мысле-замысле – сам Островский думал назвать свою комедию «Ловит волк, ловят и волка». Но драматические коллизии этого «замоскворецкого спектакля» Театра на Ордынке, в котором волк охотится на овцу, но и на самого волка будет открыта охота (то есть волк попадает в статус овцы) в спектакле разыгрывается ясно, довольно точно, с продуманным акцентированием.
Мало кто больше А.Н. Островского знал и любил актерское творчество: всякий его персонаж прописан с замечательными для актера нюансами. А Непомнящий тоже весь в актерах: Островский здесь узнаваемый, и даже зрительское чутье тут сразу угадывает именно «классического Островского», насладительного для актера и публики.
Мурзавецкая Анны Большовой соблазнительно хороша, подвижна, активна во всем: хоть в демонстрации всем своей «набожности» и обрядовости (отменно играет актриса в сцене, когда Мурзавецкая бесконечно повторяя слово «совесть», будто современный коуч всем транслирует направление «личностной работы»). Ей явно нравится Лыняев и, пожалуй, она бы и сама с удовольствием порушила его холостяцкий комфорт. Охотница! Диана! Но сделает это – развеет миф о прекрасной жизни холостяка – Глафира. Юлия Головина свою Глафиру, «бедную девицу» в услужении у Мурзавецкой, в первом действии играет «скромной овечкой» (чего стоит этот специальный «смиренный» наклон головы вниз и чуть в бок!). Ну, и конечно, сбросив с себя черный наряд «постницы» во втором действии, она обрушит такую силу женственности на Лыняева, что выдержать этот ураган страстного предъявления натуры, он и не сможет. И все же, тут не просто хитрость и коварство, не только желание «выйти замуж», но и чувство преображенное (тут обнадеживает мизансцена, когда Глафира нарочно роняет шарф, а Лыняев его не поднимает – разгадал коварство, сама и подняла, то есть желание «во что бы ни стало выйти за Лыняева» явно имеет ту же перспективу, что и у Лидии Чебоксаровой с Саввой Васильковым из «Бешеных денег»). «Женюсь!» - кричит в финале Лыняев.
Фото 2. Юлия Головина в роли Глафиры и Владимир Тягичев в роли Лыняева
Закоренелый холостяк Владимира Тягичева получился обаятельно-мягким, но при этом не участвующим в «ролевой игре», где волки и овцы меняются местами. Тут перед нами счастливая актерская фактура – с такой грех не играть медведя (доверчивого) и домоседа (прямодушного). Такой не станет играть в волков и овец, потому как видит всю механику взаимных экономически-финансовых обманов, то есть весьма трезвомыслен. Правда, все же и он попался охотнице Глафире – и вот уже скоро-скоро потащится за ней в беспокойный Париж, покидая такое насиженное и удобное место в деревне… А может и не потащится? Не исключаю.
Вообще в спектакле актеры работают на двух уровнях, играют сразу в двух смысловых пространствах: одна история – про всяческие долги, бумаги, записки, письма, связанные с «волчьим» обустройством жизни (куда в ней без денег?!). А другая – это неистребимо пробивающаяся сквозь все материальные интересы человеческая потребность чувствовать и любить, любить, любить.
фото 3. Народный артист РФ Евгений Герасимов в роли Чугунова
Чугунов, управляющий у Мурзавецкой делами «письменными» (бумагами) явно режиссером укрупнен. Евгений Герасимов (Чугунов) стал центром всех финансовых интриг, двигателем партии «волков». С необыкновенным холодным азартом и неспешным наслаждением-смакованием артист показывает своего всегда благополучного персонажа – и в моменты замысливания мухлежа, и потом, когда затаскивает всех соседей-знакомцев в игру с фальшивыми долгами и письмами. Он не без наслаждения работает с человеческими слабостями и жадностями. Евгений Герасимов играет совсем не слугу – скорее делового человека новой формации, настолько новой, что даже припертый к стенке, он как-то не теряется, немедленно меняет «точку зрения» и тут же «оказывает услуги» новым «игрокам», предлагая и им выгоду. Круговая порука ему с руки… Непотопляемый. Всегда и всем нужный типаж. Но герой Евгения Герасимова – тоже о любви. Он тоже ищет сильных впечатлений – в любви к плутовству и аферам. Впрочем, кажется, с Мурзавецкой он тоже ведет себя отнюдь не как подчиненный. Если он и управляющий – то, кажется, и её чувствами тоже (неужели её любит?). Подогревая им в Мурзавецкой то «набожность» и «совестливость», то жаркое авантюрное желание «устроить судьбы» Купавиной и племянника Аполлона – это ли не роскошная афера-удовольствие по сочетанию несочетаемого?!
Фото 4. Анна Большова (Мурзавецкая) и Евгений Герасимов (Чугунов) сцена из спектакля
Купавина Вероники Лысаковой – прелестна. Грация, женственность, милота, чувственная искренность и детская сердитость – и, при этом, её героиня вполне способна испытать «волка» Беркутова, налетевшего из Петербурга (места всегда опасного для провинциала).
Водевилен и куражлив Аполлон Мурзавецкий Дмитрия Воронина, несчастный охотник поневоле за богатой невестой Купавиной (охотник не сам по себе – а по велению тетушки). Респектабелен и самоуверен, смекалист и самолюбив Беркутов Михаила Бабичева. Впрочем, повторю, тут всякий актер заметен, и Дворецкий М.Лебедева, и Горецкий З. Ронжина. Каждый тут держит рисунок роли со своими «штучками» и фокусами. И, что нельзя не отметить, рисунок этот бывает актерски-причудлив. Просто наслаждение наблюдать за работой Галины Коньшиной в роли Анфусы Тихоновны. Характерные жесты человека, озадаченного тем, чтобы вовремя и невзирая на обстоятельства пропустить рюмочку (не позволяющей себе тут никакие поблажки!); непременная веселость в восприятии всех вокруг; явно имеющей своих «лоббистов» в любом доме – героиня Галины Коньшиной просто хлопочет, просто живет чем Бог послал, не заботясь ни о какой добыче послаще.
Фото 5. Дмитрий Воронин в роли Аполлона Мурзавецкого (сидит)
Мне показалось, что режиссер все же слишком укоротил историю отношений Беркутова и Купавиной, слишком стремительно наступил счастливый апофеоз сразу у всех пар этой славной лирической комедии – тут-то белый цвет костюмов совершенно завершал картину счастья.
Социальность в Островском не выпячена в спектакле А.Непомнящего (надоела, честно сказать, социо-патологичность нынешних актуализаций классики – надоело «сильное», но не чистое); а потому и «волки», и «овцы», становящиеся охотниками друг за другом, здесь играются без утрированных социальных масок. Например, лицемерие в игре Анны Большовой – это и навязчивая идея дома-монастыря (конечно, ложная в сути своей), это и внутреннее задание выявлять в других недостаточную «святость»; это и неутомимая настойчивость в оправдании собственных нечистых делишек (мол, так, грешок, да мелкий); это и лицемерие внешней обрядности (как непременно «нужного Богу» каждого её шага!). Да, собственно и все якобы ужасно хитрые «расчеты» героев, в спектакле даны весьма прямодушно – они видны! Конечно, проще «поймать человека только тогда, когда он любит», но ведь слово «любит» тут ключевое, несущее всю драматически-комедийную конструкцию. Даже Аполлон, являющий весьма сильную противоположность своему античному прототипу, любил. Любил погибшую от волков собаку Тамерлана…
P/S. Собственно, "охотники" тут все, кто сочинял этот спектакль - охотники до Островского.