«Сложного человека» уже искали, что само по себе и не плохо. Например, Д. Дондурей и К. Серебренников в 2009 году. И вот теперь в поисках принял участие режиссер К. Богомолов, радикальность которого «розовеет» прямо на глазах (что, может быть, и тоже кому-то не плохо). Вот только интонация при этом в обоих случаях впечатляет своей ампломбной «наивностью» – будто вот прямо сейчас, на наших глазах, впервые в истории культур и цивилизаций отстаивают право на сложного человека, которого режиссер противопоставляет сетевым людям. Сетевые люди превратились у него в сплошь стукачей, в «штурмовые отряды» агрессоров, новых тоталитаристов, управляемых, однако, интернет-гигантами.
Далее режиссер убеждает нас, что «Государство в лице полиции и силовиков «очеловечилось» и «гуманизировалось», но условно прогрессивное общество приняло на себя роль новых штурмовиков, с помощью которых то же государство сверхэффективно борется с инакомыслием». То есть, государство должно забрать у общества сетевиков права контроля за приватной эмоциональной областью человека и отдать кому? Новым партиям, которые придумают новые сообщества "штурмовиков"?
Но это только у Богомолова мысль и эмоции расщеплены.
Ну, конечно, до него ну просто никто не писал о «среднем европейце как орудие всемирного разрушения», о грядущем хаме, о восстании масс и дегуманизации искусства, о власти тьмы. Он, судя по всему, как раз и рассчитывает на то самое молодое и только сетевое сообщество, которому подписал приговор (оно уж точно не знает всего мной перечисленного).
И еще: богомоловские пассажи о России после 1917 года с её «надругательствами над языком», с её «попыткой освободиться от половой и культурной принадлежности» в контексте статьи читается довольно однозначно. Это мы, Россия, уже в 1917 году стали предтечей всех нынешних европейских квир-форматов, всех их «гендерно-нейтральных чертей». Ничего так – крутой вираж…Ну как Россию не зацепить?
Так ли это? Давайте размышлять.
От фраз – к реальности
Если все же поверить, что текст написан самим К. Богомоловым (а я решила поверить), то письмо у него получается гораздо эмоциональнее и взвихрённее, чем его сонно-замороженные и одномерно-механические спектакли.
Восстание против нынешней Европы К. Богомолова (КБ) не менее двулично, чем присвоение себе Э. Бояковым (ЭБ) эксклюзивного права презентовать себя от имени русской традиции. Проблема тут одна и та же. Конечно, говорить о Боге и христианстве им никто не запретит. Конечно, можно кратчайшим путем перейти от заявлений «Хутин#пуй» (ЭБ) и «мне стыдно не бывает» (КБ) к пламенным лозунгам, что только с пришествием ЭБ во МХАТ наконец-то станет «актуальным» русский театр и зададут нам всем «уроки русского». Казалось бы, один и другой вроде бы хотят разного, говорят вроде бы разные слова, но ОБА идут в одну сторону. Левой и правой стороны больше нет.
Но во всем, что эти люди заявляют в интервью и манифестах, нет самого главного – нет и следа памяти о собственном недавнем «художественном прошлом». Переступили и пошли дальше…Зато есть криком кричащие манифестации в адрес сетевых людей, что сменили «нациков» – «столь же агрессивных и так же жаждущих тотального переформатирования мира микстом квир-активистов, фем-фанатиков и экопсихопатов» (цитирую Манифест Богомолова и его брезгливую характеристику новой социальной силы).
Вообще-то, есть у меня некоторая доля уверенности в том, что прописанный в Манифесте «новый этический рейх», квир-активисты и экопсихопаты, похитившие богомоловскую Европу (которую он тоже знает больше из сети) – все же некий камуфляж. Потому как далее следуют «традиционные тоталитарные режимы», которые «подавляли свободу мысли». Помилуйте, но не тот ли «тоталитарный режим» Богомолов видел прямо у себя под ногами все предыдущие годы и борьбу с которым сугубо отечественные театральные критики приписывали в долгую ему заслугу (долгую – потому как длилось это с десяток лет). Я просто процитирую критиков-апологетов Богомолова: «Провокационная рефлексия о природе российского тоталитаризма», — это пишет К. Матвиенко, о богомоловском «Лире». Она же считает это «опытом новой коммуникации».
А теперь дам еще одну длинную цитату, в которой плотной толпой стоят в богомоловском спектакле все те самые мысли и формы, персонажи и темы, которые теперь приписываются людям «нового этического рейха»: «Роли женщин исполняют мужчины, и наоборот. В одной из сцен артисты появляются с православными иконами в руках и с ночными горшками на головах, что есть, по нашему мнению, просто оскорбление, а никакая ни художественная метафора. “Лир объявляет о разделе страны, ему приносят надутую куклу из sex-shop’a, на которой нарисована карта, — пишет в рецензии Марина Дмитревская. — В страстном припадке, под музыку Лир ласкает грудь и промежность куклы, олицетворяющей державу, с которой он расстается, но которую вожделел всю жизнь… Надо сказать, Содом и Гоморра не вызывают у Богомолова отвращения, он представляет все это без апокалипсического содрогания, даже с некоторым сладострастием. Вот женщина (Роза Хайруллина) в виде мужчины ласкает как бы женщину, это определенный гомосексуальный акт, поставленный с явным удовольствием. Мужчина Корделия в белом платье или мужчина Регана с декольте выглядят просто забавой для "нетрадиционно ориентированных", и "омужичивание" актрис — явление того же порядка. Несомненно, режиссер пишет свои фантазии поверх соскобленного шекспировского текста, создавая авторский миф о конце советского света”.
Сам режиссер в интервью журналу GQ в 2015 году пояснял, что «до основания можно измельчить, а можно из осколков сложить что-то новое. Разрушение — важная вещь. Восприятие людей зашорено, забетонированы дырки, в которые должна проходить информация. Эти дырки нужно пробить, чтобы дать доступ новому. Надо сначала уничтожить сложившиеся у человека структуры восприятия. Я же делаю не политический или социальный театр. Мои спектакли про эстетику, а не про политику».
Я не буду больше приводить никаких цитат и таких мест из спектаклей Богомолова (их тьма), что ослепительно ярко свидетельствуют: его «сложное искусство» прямиком черпало свою «сложность» (ЛГБТ, тоталитаризм, высмеивание государства, полиции и силовиков – вспомним «Бориса Годунова») из арсенала европейских западных ценностей, которые нам принесли Соросы и соросята, фонды и фондики, создавшие эти самые СЕТИ, и посадившие на свои гранты прогрессивнейших деятелей культуры – естественно в обмен на их старинный вопль: «Как сладостно отчизну ненавидеть».
Об ином и не ином
«В нацистском обществе, – сообщает в Манифесте Богомолов, – человека стали натаскивать как собаку на ненависть к иному».
В нашем обществе, в том числе и его, богомоловскими неусыпными трудами, натаскивали человека на ненависть к своему.
Все они долго и смачно мутузили государство и церковь, использовали со своими мизерно-шоковыми целями русскую классику, таскались по ток-шоу, регулярно создавали ЭХО «культурным революциям»; занимали большие площади фестивалей, бесчинствуя в своих неудержах, и насаждая всем мечтательно-абстрактную идею свободы. Так что ж нынче они пеняют на зеркало, забыв посмотреться в него. А теперь вот еще сигнализируют партиям и правительству о том, что общество стало слишком свободно. То самое «гражданское общество», об отсутствии которого так долго и нудно говорили круги, к которым принадлежит Богомолов. Говорили, говорили, деньги получали на это говорение, а потом вдруг обнаружили, что «общество» находится совсем не там, где они ему велели быть.
Это вы похитили Россию!
Россию, которая была есть и будет европейской страной с европейского типа культурой, что не мешало ей быть собой. Россию, в которой русский тип культуры стал европейским же фундаментом выучки для всех народов, с которыми мы состоим в большом историческом народном союзе. Россию и нашу культуру, которую вы упростили до эстетики распада. Россию и нашу культуру, в которой всегда было понимание, что для нас есть две Европы.
Европа Гете и Рильке, Моцарта и Вагнера, Гамсуна, Честертона и Ивлина Во, Антониони и Бергмана.
И Европа, которая всегда считает нас «варварами», регулярно несёт нам свою «цивилизованность» и «культурную опеку» на острие меча или танка, или в упаковке элегантной блокады (санкций) – она несла нам этот чудный свободный мир в 1812 и 1853 г., в 1945 и 1991.
Первая Европа, с которой у нас была родственная христианская (до 1054 года) культура, – внутри нас, внутри Пушкина и Достоевского, с нашими русскими Гамлетами (о, эта особая и увлекательная история) и русскими переживаниями Шекспира.
Вторая Европа заставила светлейший гений Пушкина взять на себя огромную ношу за весь народ – в 1831 году поставить метафизический и политический диагноз Европе в стихах «Клеветникам России», Данилевского написать книгу «Россия и Европа»; в 1945 дойти до Берлина.
А вот в 1991 пожаловавший к нам общечеловеческий Запад с его дешевым кино и коммерческим романом, с его темной духовностью и постмодернистской оккультностью был именно радикальными предпринимателями от культуры (куда отнесем и названных выше и многих не названных) был принят с каким-то смердяковским сладострастьем. – Вторую Европу (и Запад) прогрессисты типа Богомолова жадно звали к себе - звали разрушить тоталитарное государство и тоталитарную культуру, став, тем самым, по сути культурными «власовцами», только на своей земле.
А теперь Богомолов будто бы предпринимает героические старания, чтобы указать Европе на «этический рейх»? Или все же и тут сигнал посылает? Наверх? И его, судя по реакции Пескова («право имеет»), – приняли…Теперь КБ не нравятся интернет-корпорации, «сетевые граждане», которые стали неким новым «ВСЕМ», и которые участвуют в виртуальной травли и виртуальном насилии.
Свидетельствую: несетевой, корпоративно-буржуазный режиссер К. Богомолов участвовал в моей личной травле – травле стайной (вместе с Серебренниковым и сплотившейся партийно-правильной группой критиков требовали моей изоляции от «священной» реальности «Золотой маски» именно потому, что у меня «другая система ценностей». А теперь, видите ли, он защищает принцип и право одного быть одним?! Не верю!).
Современная Россия, действительно, далека от той Европы, к которой Богомолов и К. стремились. Но далека она отнюдь не усилиями бояково-богомоловых, сколько бы они нынче не делали пассов иного рода, открещиваясь от своих прежних «культурных практик». И далека она ИНАЧЕ, чем им сейчас хочется.
Это они похитили Россию, которая не была и в XX веке страной только «вертухаев и рабов» даже в самые мрачные годы свои; в которой «стукачества» присутствовало отнюдь не больше, чем человеческой помощи и товарищества, в которой до XX века успела взрасти та самая русская культура, которой кормились в самые страшные годы века XX-го. Да и сам Богомолов все подъедает и подъедает от щедрого русского стола – говоря в Манифесте будто бы о Европе, он европейским проблемам дает голос русских классиков, цитируя Достоевского, Чехова, Чернышевского.
Секс и социализм
Под словами богомоловского Манифеста («Секс — это опасность, секс — это зарождение Жизни. Христианство придавало сексуальному акту сакральность») расписался бы, думаю, и Бояков, и многие другие. Но мне совсем не интересно об этом говорить. Проблема не в том, что некий квир-социализм делает пол человека контролируемым и не важным, зато переходящим собственные природные границы. Дело как раз в социализме – припиской к нему квира, давно и устойчиво относящегося всегда к идеологии сексуальных меньшинств, Богомолов ловко передергивает общественную карту. Общественное большинство (социализм в культуре есть его аналог) становится скомпрометированным, а приписанный ему сетевой «контроль за этической чистотой» добивает социализм окончательно. То есть все то, что было порождено западным меньшинством и политтехнологами (харасмент, абьюз, педофилия, трансгендерность и прочая) переписывается им по ведомству большинства и становится вдруг квир-социализмом. А Богомолов снова стоит в стороне «во фраке и белых перчатках». И не потому, что я тоскую по социализму, я указываю на эти манипуляции. Но потому, что логика Богомолова прямо налагается на нашу реальность. И мне эта манипуляция не нравится.
Как всегда – мечтательность
Квир-европеец и "сложный человек" Богомолов, этак взъерошивая до приятного беспорядка шевелюру, задумчиво нам говорит: пора, пора менять идеологию! На новую правую. Сладкая мечтательность о новой идеологии, эти сны Веры Павловны, давно осмеяны и отторгнуты нашим здоровым культурным организмом – тем самым, которого не должно быть в новой идеологии Богомолова. В ней не нашлось места только «радикальной ортодоксальности» (и даже не интересно знать, что он под ней понимает - думаю, все те же сетевые штампы у него в голове). А как же быть с провозглашенным выше принципом «права одного», а как же быть с тем, если наш народ и вообще-то ортодоксален, что и позволило ему, несмотря на богомоловские культурно-смысловые реформы остаться вполне человеком – быть мужчиной и женщиной, мамой и папой, верить в Бога и справедливость.
К. Богомолов, походивший в радикальных режиссерах, побывавший «гражданином» (доверенным лицом у мэра Собянина), намеревающийся опять похищать у европейцев Европу – Богомолов и ни секундочки не посочувствовал действительно страшным бедам европейцев как «сетевых людей», о которых он тут живописал. А что тут сочувствовать им?
Надо просто отцепить этот зачумленный европейский вагон! Тем более, что вагон с русской жизнью, которой он не знает, и русской культурой, которой пользуется по потребностям, им (ими) был отцеплен в 1991 году. И невдомек квир-европейцу, что русская жизнь и русская культура давно дала ответ на такие его действия, как и европейская, впрочем:
И почитает раб только могущество…