Миндаугас Карбаускис представил в Театре им. Маяковского свое масштабное и умное театральное сочинение. Именно так, сочинением, а не спектаклем, хочется назвать увиденное, где драматическая семейная история вплетена в такой масштаб художественного дарования Л. Н. Толстого, что высится совершенной вершиной в нашей культуре, всеми миру известной как «русский роман». Впрочем, и страстная история любви Софьи Андреевны и Льва Николаевича – это тоже роман. И тоже русский.
Продолжаем знакомить с прекрасной русской книгой НИКОЛАЯ КАЛЯГИНА. Изящество слога и точность мысли, обширная эрудиция и подлинная интеллектуальная свобода, эстетический слух, улавливающий тончайшие оттенки образности – тут есть все лучшее, чем может владеть сегодня наш современник. Лучший наш современник. Послушаем его.
1.
Однажды критик Кокшенёва и критики Ж. и К. обедали в ресторане. После первой смены блюд к ним присоединилась критик Максимова. Изящно присев на стул, она немедленно стала рассказывать об ОДИОЗНОМ институте N., не зная, что критик Кокшенёва там работает. Критик Максимова, работающая в конкурирующем институте R, на требования критика Кокшенёвой представить доказательства «одиозности», указала перстом на критика Ж. как источник её мнения.
Критик Кокшенёва, не получив доказательств, огорчилась...
К. Кокшенева: Дорогой Михаил!
Заканчивается Год литературы. Ты, как писатель, какие события переживал? Выделялся ли этот Год чем-то особенным в твоей литературной жизни?
М. Тарковский: Да, я попытался внести свою лепту в Год литературы, и открыл его эдаким сибирским десантом – проехался по городам Западной Сибири и Урала. Едем с женой из Красноярска на автомобиле с книгами (своими и друзей), с альманахами «Енисей», главным редактором которого я теперь удостоен чести быть. Ну и проводим встреч...
«Чтения о русской поэзии» нашего современника, писателя-петроградца Николая Калягина – одна из лучших и капитальных русских книг нашего века. Она передает живой дух времени и русской культуры, связанной с человеком, народом, Отечеством тысячами нитей.
Не понимающий поэзии, полюбит ее и поймет. Не любящий научных штудий, – насладится прекрасным слогом и тонким умом писателя, создающего роскошную и объемную картину русской жизни и культуры
Министра культуры Владимира Мединского регулярно обвиняют в том, что он «плохой министр», собирают в интернете подписи за его «отставку» – благо есть и такие сетевые услуги, а потому сделать это не трудно. Вот и на только что завершившемся IV Международном культурном форуме журналист Владимир Познер громко заявил о себе: он сказал, что деятельность Мединского на посту министра вредна для культуры России. Аргументы, как всегда, почему-то остались «за скобками». Досталось и Петербургу, который ...
Смею надеяться, что знаменитый монолог Чацкого у нас еще помнят. А вот самому грибоедовскому произведенению «Горе от ума» мало досталось счастливой критики – не считать же таковой «сатирико-демократическую» его трактовку.
Это не «новая» и не «старая» драматургия. Это не «новый» и не «старый» режиссерский стиль. «Пьяные» Вырыпаева/Могучего – это состоявшийся акт творчества, признаками которого является осуществлённость и ясность (оба вкладывают себя в спектакль так, как рильковский каменщик «переложил себя в большое равнодушие собора…»).
Драма и спектакль, неодолимо тяготея друг к другу, явно продемонстрировали всем, что сбрасывая с себя бремя немодных ценностей (бремя сакральности, например), легко можно ок...
Вышла новая книга Капитолины Кокшеневой «С КРАСНОЙ СТРОКИ». Статьи, написанные в разные годы (2008-2015) и собранные теперь в книгу, объединяет цельность мировоззрения автора. Это – её русский взгляд на проблемы современной культуры. Взгляд, предполагающий главной обязанностью – свободно понимать себя (свое как родное), умение видеть, чувствовать связь человека со своей культурой, верой, историей. Вместо хаоса – цельность, вместо хулы на человека – похвала человеку, вместо модных идеологий ...
Войти в спектакль лично мне удалось только во втором действии. Я смотрела его 3 ноября. И как-то совсем не театральный красный гроб, с которым играли на сцене, сидел гвоздем в голове…Разбившийся самолет, дичь хэллоуина накануне – все стало преддверием спектакля. Стояло близ, при дверях души… Буквально. И всё настраивало на сопротивление – на смысловой протест по отношению к не-жизни Зилова.
